Нарратив как сборник историй

Центр стратегической коммуникации при НАТО опубликовал в начале декабря доклад-анализ под названием «Деятельность России в Северо-восточном информативном пространстве, 2019-2020».  В числе авторов – Иво Ююрвеэ, эстонский ученый и историк спецслужб. Нас заинтересовала часть доклада про понятие «нарратив» в авторстве Скотта Растона, ведущего исследователя Универститета Аризоны.

Растон пишет, что в стратегических коммуникациях необходимы концепты, методы и инструменты как для анализа информационной обстановки, в которой они работают, так и для разработки коммуникационных кампаний, которые будут соответствовать целевой аудитории и выполнению организационных задач. Одним из мощнейших из функциональных и аналитических инструментов для достижения этих целей является нарратив.

Нарратив занимает настолько важное место в человеческом понимании, что теоретик коммуникаций Уолтер Фишер считал, что человека следует называть homo narrans или ‘человек повествующий’ вместо homo sapiens (‘человек думающий’). Он полагал, в частности, что поведение и решения человека исходят больше из повествовательной логики, и то, что рациональная логика, будучи применимой к человеческому мышлению, подчиняется логике повествовательной. Данное утверждение о фундаментальной человеческой природе соответствует наличию «нарратива» в сообщениях о любом политическом событии или в анализе геополитического конфликта.

Определение нарратива

Нарратив в контексте стратегических коммуникаций, однако, является сложным термином, имеющим широкий ряд определений и коннотаций. Многочисленные области академических трудов исследуют, что такое нарратив и что он воспроизводит (например, теория повествования, литературоведение, коммуникация и др.), но не приходят к общему определению и объяснению подобно тому, как в физике, химии и биологии используется общее понятие молекулярной структуры. В других отраслях науки (к примеру, в медицине, социологии, даже в коммуникации) термин используется для дифференциации между цифровыми и численными данными и данными, отображаемыми в текстовой или письменной форме, что приводит лишь к дополнительному смешению в поиске соответствующего академического определения.

Военные доктрины также по-разному дают определение нарратива. US Joint Pub 3-61 по связям с общественностью определяет нарратив как «небольшое сообщение, используемое для поддержки действий и обеспечения лучшего понимания и контекста в деятельности или ситуации».

Руководство по стратегическим коммуникациям НАТО даёт похожее, но немного отличающееся определение: “Краткое, но исчерпывающее письменное утверждение на основании ситуации и целей организации, которое можно рассматривать отдельно качестве основного контекста для стратегических планирующих директив или использовать для обеспечения создания индивидуальных культурно соразмерных историй, которые направлены на определённые аудитории и обеспечивают взаимодействие с организацией”.

Другой пример взят из доктрины Великобритании и описывает нарративы как основные линии повествования, в доступной форме объясняющие события, и из которых можно сделать выводы.

Все эти определения схожи, но различаются: одно приравнивает нарратив к сообщению, другое отмечает письменную форму, третье объединяет многочисленные «линии повествования». Два делают упор на краткости, одно подчёркивает направленность на аудиторию. В то время, как все в целом фокусируются на унифицированном концепте для организации в зависимости от её задач, они мало применимы для анализа и понимания информационной обстановки.

Нарратив не заголовок, тема или история

Майк Лайти, начальник стратегических коммуникаций главного штаба объединённых сил в Европе, считает, что «нарратив – это организационная схема, выраженная в форме истории, и истории зачастую являются основой для общественной идентичности, такой же, как стратегии и действия». В данном определении есть два ключевых элемента, необходимые для выявления значения нарратива для стратегических коммуникаций: фундаментальный принцип того, что нарратив в некой форме организует информацию и то, что каким-то образом нарратив связан с действиями и идентичностью. Эти связи критичны, независимо от того, является ли целью стратегического коммуникатора внедрить посыл организации в точку зрения аудитории, или же понять, как противник пытается манипулировать аудиторией.

Скотт Растон определил две дефиниции нарратива:

1. Когнитивный процесс упорядочивания информации в структуру причины, эффекта и последствий.
2. Система историй, структурированная таким образом, чтобы создавался смысл.

Первое определение даёт важный фундаментальный базис для нашего понимания, анализа и использования «нарратива». Что более важно, в нарратив входит то, как люди понимают мир вокруг них.

Второе определение так же важно, как и первое: оно показывает нам, что нарратив состоит из компонентов (историй и их элементов), которые соотносятся в той или иной форме.

Скотт Растон делает вывод, что нарративы – это системы историй, структурированные таким образом, чтобы создать смысл вокруг нас. Понимание того, как эти системы структурируются, начиная с идентификации возможных взаимоотношений между историями, чтобы классификация конфликта, желания, препятствий/прогресса и решения стали очевидными, являются ключом к раскрытию потенциала нарратива как с аналитической, так и с творческой точки зрения.